Простуда, как всегда и бывает, подкралась незаметно и немилосердно расстроила все планы.
Тацуя вздохнул и с тяжелым сердцем набрал номер лучшего друга.
- Моши моши? - жизнерадостный голос Джунно согревал даже через километры проводов.
- Привет. Я звоню сказать, что не смогу сегодня. Я заболел...
Уэда сразу почувствовал, как Джунно перестал улыбаться:
- Температура есть? Что-нибудь пил? Нет? Так, сейчас же ложись в постель. Я скоро приеду.
Уэда не успел и слова сказать, как в трубке послышались лишь короткие гудки. Он позвонил ещё раз, и ещё раз, и ещё, но никто не отвечал. Тогда он начал закидывать Джунно ворохом смсок: от успокаивающих "Я справлюсь сам. Не волнуйся!" до гневных "Бака! Не смей приезжать! Заразишься, я тебя лечить не буду!"
Как раз, когда Уэда в очередной раз обрывал телефон и одновременно пытался заварить себе чай, в дверь позвонили.
За дверью, конечно же, стоял Тагучи, с огромным пакетом в руках. Жестом прервав все возмущения, он недовольно посмотрел на босые ноги Уэды, поставил пакет, быстро разделся и молча повел друга за руку в спальню. Там он всё так же молча уложил удивленного и оттого несопротивляющегося Уэду в кровать, накрыл его пледом и направился на кухню. Спустя некоторое время Джунно вернулся с чашкой чая, горстью таблеток и грелкой.
Температура была высокая, судя по тому, как он озабоченно нахмурился, забрав у Уэды градусник.
Наконец, все лекарства были выпиты, а больной укутан одеялом по самый нос.
- А теперь попробуй поспать, - Джунно хотел было подняться и уйти, когда Уэда схватил его за руку:
- Спасибо, но правда не стоило приезжать.
Тагучи лучезарно улыбнулся и сжал пальцы друга:
- Стоило.
- Но у тебя спектакль на носу. Не хочу, чтоб ты заболел! - заволновался Тацуя.
- Я пью поддерживающие иммунитет лекарства, так что всё нормально. Не надо так переживать!
- Да кто переживает вообще?! - Уэда отнял у Джунно руку, зарылся в одеяло и закрыл глаза.
Тагучи понимающе рассмеялся, невесомо коснулся волос друга и вышел из комнаты.
Это будет долгая ночь, и ему не помешает чашка крепкого чая.
ДжунДа, 339 слов- Что это ты такой счастливый с утра пораньше?
Уэда зашёл в гримерку, отчаянно зевая, и сразу обратил внимание на друга, который сидел напротив зеркала и лучезарно улыбался своему отражению. Джунно крутанулся в кресле и, всё так же улыбаясь, радостно помахал рукой: - Тат-чан, охаё! А я, кажется,... влюбился.
Уэда на несколько секунд завис и удивленно посмотрел на сияющего Тагучи:
- О... ну, поздравляю!... Здорово, рад за тебя!
Радости он, впрочем, совсем не чувствовал. Поглубже запрятав непонятные ощущения, Татцуя натянуто улыбнулся и отвлёкся на так кстати вошедших в комнату остальных участников группы.
После того разговора Джунно продолжал светиться, как лампочка, но ничего больше не рассказывал. Уэда и не спрашивал, но всё сильнее мрачнел. Он никак не мог разобраться в себе, а самокопание только ухудшало его состояние. Умом он понимал, что должен радоваться за друга и за его, наверняка, прекрасно складывающуюся личную жизнь. Но не получалось. Совсем. Внутри что-то свербило и болело, мучительно тянуло из него силы. Что это и от чего, объяснить себе Уэда не мог, или не хотел. Впервые за многие годы он прятал голову в песок.
Группа, конечно, заметила состояние товарища. Джунно безуспешно пытался поднять ему настроение, раз уж выяснить, что случилось, не получалось. Каме лишь молча хлопал по плечу в конце рабочего дня. Мару наблюдал, но тоже хранил молчание. Уэда был им за это благодарен, как никогда.
Как-то заходя в гримерку очередным ранним утром, Уэда испытал чувство дежавю. Но на этот раз Джунно не улыбался. От вопроса Татцуя всё же удержаться не смог:
- Ну как твоя влюбленность?
Джунно в ответ лишь задумчиво посмотрел на друга и, будто что-то решив про себя, встал и подошёл к Уэде почти вплотную. Тот удивленно отпрянул, но его вдруг обняли и притянули к себе.
- Тат-чан, ты дурак.
Татцуя нахмурился и предпринял слабую попытку высвободиться. Отпускать его однако никто не собирался. Его лишь прижали сильнее.
Уэда осторожно поднял руки и неуверенно обнял друга в ответ. Впервые за эти несколько дней ему стало спокойно. Те болезненные ощущения пропали, и он, наконец, вздохнул глубоко и свободно.
- Да, я дурак. Влюбленный дурак.
ДжунДа, 456 словУэда волновался. Даже не так. Он сходил с ума от волнения. Причина была проста: Джунно весь день не отвечал на звонки и сообщения. У него должны были быть съёмки сольного клипа где-то за чертой города, а у Татцуи запись в агентстве. Расписание друг друга они знали.
Когда утром Уэда, как всегда, отправил сообщение с пожеланием доброго утра и хорошего дня, и не получил молниеносного ответа, он не придал этому особого значения. Прождал минут десять, не больше, и успокоил себя мыслями, что Джунно занят или спит по дороге на место съёмок.
Проверив телефон в перерыв и не обнаружив ни пропущенных звонков, ни смс, Татцуя нахмурился. Это было странно. Даже если Тагучи был очень занят, ему всегда удавалось выделить минуту и отправить Уэде короткое послание.
Вчерашний вечер прошёл спокойно. Правда, Уэда снова ворчал, что Джунно улыбается всем без разбору. Но ведь в самом деле, нельзя же так. Впрочем, когда они прощались, всё было в порядке, и Джунно обещал позвонить на следующий день, как только появится возможность.
А сейчас стояла тишина. И эта тишина немного настораживала. Уэда несколько раз набрал номер Джунно, но услышал только однотонные бесконечные гудки. Он осторожно отложил телефон в сторону, задумался, а затем резко схватил его и начал набирать сообщение.
В следующий перерыв Уэда отправил ещё два. С огромным трудом он уговорил себя, что звонить одногруппникам и менеджеру глупо, и, проигнорировав свернувшийся в животе нервный узел, ушел работать дальше.
По дороге к дому Джунно Уэда без остановки звонил, матерился и сжимал челюсти. Взвинченный до предела, он поднялся на нужный этаж и открыл дверь. Ключами от своих квартир они обменялись недавно, на всякий случай. Но Уэда и не думал, что этот случай представится так скоро.
В квартире никого не было. Неприбранная кровать и разбросанные вещи говорили о том, что хозяин квартиры утром очень спешил. Татцуя нервно потер лоб, в очередной раз набрал номер друга и вздрогнул, когда тишину внезапно прорезала знакомая мелодия. Уэда пошёл на звук, уже зная, что увидит. На кухне на столе рядом с кружкой с недопитым кофе лежал телефон Джунно.
В тот же момент открылась входная дверь, и в квартиру буквально влетел растрёпанный Тагучи.
- Тат-чан! Ты здесь! Я идиот! Я забыл телефон дома! Прости! Я знаю, ты волновался! А твой новый номер я ещё не запомнил, и ни у кого не было...
Бешеный поток речи Джунно прервал нервный смешок Уэды. Он прикрыл рукой лицо и устало сполз по стене на пол. Тагучи, чуть помедлив, аккуратно сел рядом.
- Уэда?...
Тот покачал головой и рассмеялся. Татцую трясло. Трясло от облегчения. Наконец, он успокоился и уткнулся лбом Джунно в плечо.
- Я мнительный идиот.
Тагучи мягко улыбнулся и взял Уэду за руку.
- Прости.
Татцуя переплел их пальцы и твердо произнёс:
- Но пока ты не выучишь мой номер телефона, из дома не выйдешь.
ПиТайске, 152 словаТомохиса никогда не думал, что он мазохист. Никогда не думал, что боль может быть такой сладкой. Это пугало, совсем немного, совсем чуть-чуть. Он с какой-то странной отрешенностью наблюдал за непривычным для себя состоянием. Его бросало из крайности в крайность: уныние сменялось приступами эйфории, внутренняя лёгкость и любовь ко всему миру тянущей нутро болью и удушием. И ему это нравилось. Он чувствовал себя живым. Он чувствовал. И это опьяняло. Хотелось сходить с ума. Хотелось делать глупости. Хотелось устроить революцию. Хотелось... его. Он мог обойтись одним словом, одним взглядом, одной улыбкой. Но чтобы это было для него. Самыми опасными были внезапные приливы нежности. Раздирающее желание всё бросить, плюнуть на всё и всех, приехать и обнять. Крепко-крепко. Уткнуться носом в волосы, вздохнуть и прошептать, что всё хорошо, он рядом, а больше ему ничего не нужно. Просто быть рядом.
Томохиса никогда не думал, что он мазохист. Что он влюбится в кохая, он тоже никогда не думал.
ПиТайске, 425 слов- Моши-моши? Ямашита-кун?
Сорвался. Не выдержал.
Когда последний раз они встречались? Месяца три назад? Четыре? Когда последний раз он получал от Тайске смску, на которую, как и на многие другие до неё, забыл или не хотел ответить? Общение как-то само сошло на нет. Слишком много работы, слишком мало свободного времени.
А как всё начиналось? Восторженный кохай с яркими глазами и до невозможности красивой улыбкой, семпай, внимательно слушащий каждое слово и втайне ловящий каждый жест маленького эльфа, как Ямашита про себя прозвал Фуджигаю. В какой-то момент всего этого стало слишком много. И Томохиса испугался. Испугался чего-то непонятного, испугался себя. И не нашёл ничего лучше, как отдалиться. Немного. Совсем чуть-чуть. А вышло всё вот так.
Иногда возвращаясь домой после тяжелого дня, Ямашита ловил себя на мысли написать кохаю. Но что-то всё же удерживало. Чувство вины? Страх того, что он уже не нужен? Томохиса и сам не знал. Но почти каждую бесонную ночь набирал и удалял сообщения, не отправляя. Он не знал, что писать. Обычное "Привет! Как дела?" не позволяла внезапно проснувшаяся совесть, а фразы типо "Прости, что не писал. Я хочу тебя увидеть. Давай встретимся." напоминали дорамы.
Набраться смелости и позвонить было ещё сложнее.
Но сегодня отчего-то ещё с утра голову не покидала абсолютно дурацкая мысль: напиться и позвонить. Ямашита стойко отбрасывал её в самый дальний уголок сознания, но она упрямо скреблась и всячески отвлекала от работы.
Внезапно освободившийся вечер Томохиса встретил в баре. Напиться не получилось или скорее не захотелось - всё та же проклятая совесть нашёптывала, что это будет слишком по-свински по отношению к Фуджигае. Должен же быть предел.
И теперь, пока в трубке раздавались лишь монотонные гудки, Ямашита нервно стискивал в руке телефон и в панике пытался придумать, что сказать.
Сбросить вызов он не успел:
- Моши-моши? Ямашита-кун?
В горле внезапно пересохло:
- Привет, Фуджигая-кун... Как дела? - Томохиса мысленно ударил себя по лбу за безусловно гениальную идею и взмолился всем богам, чтобы кохай не послал его куда подальше.
Но кохай лишь радостно ответил: - Неплохо. Подготовка к туру в самом разгаре. А у...
- Да! У вас же новый альбом вышел. Поздравляю! - тут же перебил Ямашита.
- Спасибо.
- Не за что, - Томохиса прикусил язык, чтобы не сказать ещё какую-нибудь глупость.
- Ямашита-кун?
- Мм?
- ... Я тоже скучал.
В голосе Фуджигаи слышалась улыбка, и Ямашите вдруг резко захотелось не только слышать её.
- Тайске? - он почувствовал, как кохай замер.
- Да?
- Приезжай?
Фуджигая вдруг звонко рассмеялся, и Ямашита подумал, что это самый прекрасный звук на свете. И ему было совершенно плевать, что всё это напоминало романтическую дораму.
ПиТайске, 435 словаЯмашита Томохиса умел ладить с людьми. Он быстро находилконтакт, много и с удовольствием знакомился и общался. Но была одна проблема:ещё быстрее он привязывался. Не ко всем, а к некоторым, которые как-то самисобой с течением времени занимали в его жизни своё, особое, место. Ямашита никогда не задумывался об этом и тем более никогда не терзался сомнениями.
Но в этот раз всё было по-другому.
- Так ты что... боишься? - Китаяма недоверчиво посмотрел на Ямашиту и махнулрукой бармену, прося повторить.
Томохиса неловко улыбнулся:
- Боюсь.
- Но чего?!
- Боюсь навязываться. Боюсь нагло влезать в чужую жизнь и претендовать начто-то.
- Ямашита Томохиса, я тебя не узнаю!
- Да я сам себя не узнаю... - ЯмаПи устало провёл по глазам ладонью и вздохнул.- А знаешь, что самое ужасное?
Китаяма скептически приподнял бровь, готовясь слушать это "самое ужасное".
- Что ему, кажется, действительно интересно со мной. Он тянется ко мне, а я очень хочу ответить, но...
- Боишься, как последний дурак. А сейчас сидишь и мечтаешь о том, чтобы он сидел с нами.
Ямашита в ужасе посмотрел на Хиромитцу:
- Откуда ты...?
- Да у тебя на лице всё написано.
Китаяма вдруг встал и загадочно улыбнулся:
- Я пока отойду, а ты знаешь, что делать, Ямашита-кун.
- Ямашита-кун, Вы пьяны?
- Я? Нет...да...то есть..ну может, немного. Это плохо?
- Да нет. Просто пытаюсь прикинуть, сколько из того, что Вы сейчас скажете, Вы потом вспомните, - в голосе Фуджигаи Ямашите послышалось что-то похожее на грусть. Или не послышалось?
- Я ничего не вспомню. Потому что ничего не забуду. Приезжай.
- Э?...Можно?
- Нужно.
- Тайске, семпаю уже хватит, так что вези его домой.
- Но...
- А вам по пути. Удачи, Ямашита-кууун!
- Китаяма!
- Предатель!
- Ямашита-кун, ключи.
- А, да, сейчас... - звон, ругань под нос, скрип двери, шарканье и грохот.
- Упс!
- Ямашита-кун! Раздавите!
- Прости, Тайске, но вставать у меня нет сил...
- Э?...Как Вы меня назвали?
- Тайс...О, прости, случайно. - Томохиса всё же каким-то чудом поднялся сопрокинутого им самим на пол кохая и плюхнулся на кровать.
- Да нет. Вам можно, - Фуджигая осторожно сел и нервно поправил смявшийся пиджак.
Ямашита замер, потом вдруг резко свесился с кровати и пристально посмотрел насмущённого Тайске:
- А писать тебе и звонить часто можно?
Фуджигая удивлённо поднял глаза и встретился взглядом со странно напряжённым Томохисой:
- Можно.
- А приходить к тебе домой?
- Можно.
Тайске показалось, что на несколько секунд Ямашита задержал дыхание. Томохиса соскользнул с кровати на пол и сел совсем рядом.
- А поцеловать тебя можно?
Хитро сощурившись, Фуджигая наклонился и улыбнулся:
- Нужно.
ТамаГая, 793 слова
Шалость или сладость?
Если семпай в повелительной форме писал ехать к нему домой, ехать надо было без возражений, не медля ни секунды и нигде не задерживаясь. Всё это Тайске знал. А ещё Тайске знал, что это скорее всего означает, что обожаемый Ямашита-кун увидел какой-нибудь фансервис в его, Фуджигаи, исполнении с кем-нибудь из группы (чаще всего почему-то ему влетало, когда с ним был Тама-чан) или кохаев (особенно семпай не любил Мариуса).
Открыв дверь своим ключом и стараясь не шуметь, чтобы не заявлять слишком громко о своём присутствии, Тайске вдруг понял, что на этот раз что-то было не так. Этим что-то были лежащие на самом видном месте кошачьи ушки, тёмно-коричневого цвета с более светлой шерсткой на внутренней стороне. Фуджигая удивленно распахнул глаза, когда понял: это были точно такие же ушки, которые он надевал для съёмок в последнем рекламном ролике. Волчьи. Ушки были волчьими. И к ним была прикреплена записка.
"Надень!" - Тайске судорожно сглотнул, прочитав одно единственное слово, от которого по телу побежали мурашки. Это было предвкушение. Да, сегодня же Хеллоуин. Почему бы не поиграть?
В спальне, а что искать семпая следовало именно там, Фуджигая не сомневался, из-за единственной включенной лампы царил полумрак. На кровати, оперевшись о спинку,
сидел сам Ямашита Томохиса, одетый в красный плащ, который до колена прикрывал его голые ноги. Лицо семпая скрывал накинутый на голову капюшон, но Тайске всё равно видел его довольную улыбку.
Фуджигая ухмыльнулся и двигаясь словно хищник, который не хочет спугнуть свою добычу, осторожно опустился на край кровати:
- Так-так-так, и кто тут у нас?
Из-под копюшона явственно послышался хриплый смешок:
- Красная Шапочка.
- И что же Красная Шапочка делает одна? Тут, в темноте? - Тайске плавно положил ладонь на одеяло и медленно заскользил ею к ногам Ямашиты. Тот, сделав вид, что не замечает опасности, ответил:
- Ждёт Волка.
- Волк пришёл. Ну тогда скажи мне, Красная Шапочка, - Фуджигая задумчиво провёл пальцем по своим губам и наклонил набок голову, жадно разглядывая семпая.
- Шалость или сладость?
Томохиса, казалось, ничуть не удивился заданному вопросу:
- Сладость.
Тайске улыбнулся уголком губ и не отрывая глаз от Ямашиты, сел на колени, выпрямился и медленно, сантиметр за сантиметром оголяя загорелое тело, стянул с себя футболку. Томохиса замер и, кажется, даже не дышал, внимательно наблюдая, впитывая каждое движение Фуджигаи. Тот же, зная, какой эффект каждый раз оказывает на семпая его гибкое и натренированное тело, по-кошачьи изогнулся, опустился на четвереньки и придвинулся к Ямашите. Ладони Тайске легли на тонкие щиколотки, ласково провели по икрам, огладили колени. Тёплые губы нежно коснулись лодыжек, поднялись выше и остановились у края плаща. Фуджигая поднял голову и посмотрел Томохисе в глаза, словно спрашивая разрешение. Ямашита тяжело дышал и судорожно сжимал пальцами покрывало. Он раздвинул в приглашающем жесте ноги, от чего полы плаща разошлись, и Фуджигая увидел, что Томахиса был полностью обнажен и возбужден. Тайске не выдержал и провел пальцами от бедра вверх, очертил кубики пресса, царапнул ногтями грудь, вырвав у Ямашиты слабый стон, и расстегнул застёжку плаща. Он замер, зачарованно уставившись на открывшийся перед глазами вид, наклонился и вдохнул одуряющий запах Томохисы: смесь пота, одеколона и чего-то ещё, чем всегда пахло только от него. Очнулся Фуджигая от прикосновения: Ямашита ласково гладил его щёку, напоминая о себе.
- Шапочка в нетерпении?
Тайске рассмеялся в ответ на недовольный взгляд Томохисы и обхватил ладонью основание его уже давно стоящего члена. Ямашита едва заметно вздрогнул и убрал руку с лица кохая, чтобы снова вцепиться в спасительную ткань покрывала. Фуджигая по-удобнее устроился между длинными ногами Ямашиты, раздражающе медленно облизнулся и коснулся головки самым кончиком языка. Тело Томохисы словно прошило разрядом тока, и он сдавленно застонал:
- Тайске...
Удовлетворившись реакцией , Фуджигая обвел языком всю головку, задел уздечку, вырвав ещё один судорожный вздох, и, заранее удерживая бедро Ямашиты, плавным движением взял член в рот.
- Блядь.. - Томохиса резко выгнулся и запрокинул голову. Капюшон съехал, и теперь было виден и румянец, покрывавший щёки, и распухшие красные губы, которые Ямашита кусал, заглушая рвущиеся наружу стоны.
Тайске довольно хмыкнул и начал двигать головой, посасывая, мучительно медленно, помогая себе языком. Не выдержав сладкой пытки, Томохиса скользнул горячей ладонью Тайске по шее, дёрнул за волчье ушко и вплёл пальцы в волосы, прижимая его голову к себе. Поняв намёк, Фуджигая задвигался быстрее, практически насаживаясь на член, издавая при этом пошлые чмокающие звуки. Ямашита вцепился одной рукой в спинку кровати, чувствуя накатывающую волну оргазма и успел лишь вскрикнуть "Тай..!", прежде чем кончить в горячий и влажный рот, вздрагивая всем телом и задыхаясь.
Тайске прикрыл глаза, вслушиваясь в рваные выдохи Томохисы, и последний раз коснулся головки члена, слизывая остатки спермы.
- Тайске, - Ямашита резко схватил его за плечо, притянул к себе и впился в губы. Фуджигая с готовностью ответил на поцелуй и застонал, только сейчас осознав, насколько он сам возбуждён.
Томохиса, почувствовав это, ухмыльнулся:
- Ну, теперь моя очередь.
Тайске мурлыкнул и потерся пахом о чужое бедро:
- Только я выбираю шалость.
ТамаГая, 891 слова
- Тама-чан! Тама-чан, просыпайся! - Мията осторожно потряс друга за плечо. - Тама-чан, перерыв закончился.
Тамамори неохотно открыл глаза и устало кивнул, сильнее натягивая на замёрзшие пальцы и без того растянутые рукава кофты.
Холодно.
Последнее время ему всё время было холодно. Зима выдалась на удивление
снежная, и от пронизывающего беспощадного ветра ничего не спасало.
Каждый
раз перед выходом на улицу запаковываясь в свитера и куртку, пряча лицо
в шапку и шарф так, что было видно лишь глаза, Тамамори ругался сквозь
зубы, проклиная зиму, снег, холод и собственную мерзлявость. Отогревался
он лишь во время репетиций, но и они не могли длиться вечно. Юта
возвращался в холодную квартиру, грелся в горячей воде, напивался
общигающего чая и снова дрожал под одеялами. Ноги не хотели согреваться
ни в тёплых носках, ни с грелкой. Тамамори сжимался и думал о горячем
песке пляжа и солнце, пытаясь как можно быстрее уснуть. Спал он плохо,
то и дело просыпался, съеживаясь всё сильнее, вставал по утрам с большим
трудом и синяками под глазами. Всё это сказывалось на настроении и
работе, что совсем не радовало.
Тамамори в очередной раз тяжело
вздохнул, глядя на своё отражение в зеркале, и повторил никак не
дающееся ему движение. Тренировка подходила к концу, и Юта двигался из
последних сил. Наконец, тренер довольно кивнул и отпустил всех по домам.
Тамамори неспеша собирал сумку, когда кто-то коснулся его руки:
- Тама? Всё нормально?
Юта удивлённо поднял глаза и встретился взглядом с Фуджигаей: - А? Да, всё в порядке.
Тамамори вымученно улыбнулся, что не ускользнуло от внимательных глаз одногруппника, и пробормотал себе под нос:
- Просто мёрзну.
- Что?
- Нет-нет, ничего. Всё нормально. Я пойду. Пока.
Тайске, хмурясь, смотрел на закрывшуюся за Тамамори дверь.
Тепло
после горячего душа развеялось слишком быстро, и Юта, кутаясь и пряча
нос в плед, грел руки о кружку с чаем. По телевизору показывали
очередное шоу. Тамамори устало потёр глаза, и вздрогнул, когда в
квартире вдруг раздалась пронзительная трель дверного звонка. Юта
нахмурился: он не ждал никаких гостей, но всё же выбрался из своего
кокона и направился в коридор.
За дверью стоял тот, кого Юта меньше
всего ожидал увидеть. На пороге с большим пакетом в руке, лучезарно
улыбаясь, стоял Фуджигая Тайске.
- Гая? Что ты тут делаешь?
Не дождавшись приглашения, Тайске осторожно отодвинул обалдевшего Тамамори и прошёл в квартиру:
- В гости пришёл. Извини, что не предупредил заранее, зато сюрприз сделал!
Юта обхватил себя руками, не понимая, радоваться ему этому сюрпризу, или нет, но на всякий случай кивнул.
-
Приготовлю тебе чего-нибудь вкусного, - Фуджигая разделся и, подхватив
принесённый пакет, направился на кухню. Юта последовал за ним.
- У
тебя, наверняка же, есть нечего! - Тайске по-хозяйски изучил содержимое
холодильника и недовольно помотал головой. - Ну я же говорю! Чем ты
питаешься вообще?!
Тамамори рассудил, что вопрос был риторическим,
поэтому промолчал и тихонько сел на краешек стула. Он с интересом
наблюдал, как Фуджигая достаёт и раскладывает покупки, что-то бормочет и
напевает себе под нос, моет, режет, одновременно что-то рассказывая и
смеясь, гремит посудой, распространяет ароматные запахи и вообще ведёт
себя свободно, по-домашнему, правильно. Так, будто это его место, так и
должно быть: Тайске суетится и готовит, а Юта ждёт вкусного ужина, в
нетерпении болтая ногами.
Поймав себя на этой мысли, Тамамори вдруг
испугался, потом смутился, разозлился, резко встал и хотел было уйти в
комнату, когда наткнулся на тёплый взгляд карих глаз.
- Ты куда? Всё готово!
Ели молча, наслаждаясь горячей и вкусной едой и исподтишка наблюдая друг за другом.
После,
перемыв всю посуду, Фуджигая радостно заявил, что принёс диск с новым
фильмом, и им с Тама-чаном обязательно нужно его посмотреть. Выбора у
Тамамори не было, поэтому они вдвоём, закутавшись в плед, целых два часа
наблюдали, как главный герой страдал, сражался, потом снова страдал,
спасал весь мир и радостно уходил в закат вместе с финальными титрами и
сладким зевком Юты.
Отправлять среди ночи Тайске домой Тамамори и не думал, но Фуджигая наотрез отказался спать на футоне:
- Я кормил тебя и развлекал. Ты дашь мне замерзнуть на холодном полу?
Юта
фыркнул, но уступил место на своей огромной двуспальной кровати,
завернулся в кокон из одеял и взмолился, чтобы сон пришёл, как можно
скорее.
Проснулся Тамамори утром, уткнувшись носом во что-то
тёплое и приятно пахнущее. Наконец-то, было тепло, очень тепло, - это
Юта понял сразу. Он завозился, пытаясь принять более удобное положение, и
понял кое-что ещё: он лежал вплотную к Фуджигае, обнимая его за талию и
уткнувшись носом ему в шею. Их ноги были переплетены, а руки Тайске
обнимали Юту за плечи. Тамамори в ужасе замер и попытался медленно
отодвинуться, но его лишь ещё сильнее сжали в объятиях и пробормотали
что-то в макушку. Пока Юта судорожно пытался придумать, как выбраться до
того, как проснется Тайске, стало слишком поздно.
- Доброе утро.
Тамамори
испуганно поднял голову и встретился с солнечной улыбкой и нежным
взглядом, от которого вдруг бросило в жар. Он хрипло прошептал:
- Доброе утро.
- Ты согрелся?
Юта кивнул и смущенно отвёл глаза:
- Я... эээ..извини.
Фуджигая нахмурился:
- Надо проверить!
-
Ч-что? - Тамамори дернулся, но уйти ему не дали и поцеловали в нос.
Пока Юта пытался прийти в себя, Тайске наклонился ниже и замер в
нескольких миллиметрах от его губ.
- А это, чтобы знать наверняка.
Поцелуй
был сначала нежным, лёгким и тягучим, потом дразнящим и обещающим нечто
большее. Тамамори с трудом оторвался от тёплых губ и улыбнулся:
- Я думаю, надо проверить везде!
Фуджигая притянул Юту обратно и ухмыльнулся:
- И очень тщательно!
ТамаГая, 104 слова
- А раньше считалось, что красная луна - предвестник беды...
- Тамамори лежал на груди у любовника и зачарованно смотрел на кровавый диск за окном.
Фуджигая ласково перебирал пряди его волос, и казалось, находился где-то не здесь, а далеко в своих мыслях.
Юта обвёл кончиками пальцев выступающую тазобедренную косточку:
- Тайске?
- Мм?... - Фуджигая медленно перевел задумчивый взгляд на тёмноволосую макушку.
- Как ты думаешь, это правда?
- Юта, пока я рядом, с тобой ничего не случится. Обещаю, - Тайске заставил Юту
приподняться и посмотреть на него. Он улыбнулся краешками губ, обнажая острые
клыки, и нежно провёл ладонью по щеке Тамамори. - Обещаю.
ТамаГая, 92 слова
Закрытая комната. Опущенные жалюзи на окнах. Выключенный свет. Смятая
постель. И два сплетённых тела. Они двигаются плавно, наслаждаясь каждой
секундой. Чуть слышные вздохи превращаются в тягучие стоны.Так жарко,
так тесно, так сладко.
Пальцы зарываются в пряди цвета вороного крыла
и немилосердно тянут. Дрожащие губы скользят вдоль выступающего
позвоночника. Тело, покрытое потом, выгибается, подставляясь под
прикосновения. Длинная белоснежная шея притягивает жадный взгляд. Зубы
впиваются в плечо. Сдерживаться больше нет сил. На грани. И задыхающиеся
крики пронизывают, прорывают наэлектризованный воздух в комнате. Истома
обволакивает уставшие тела. В звуки поцелуев вплетается тихий смех и
шёпот.